Читать онлайн книгу "Рассказы. 2018—2021"
Рассказы. 2018—2021
Денис Олейник
В этой книге собраны рассказы, написанные в период 2018—2021 гг. Тексты не объединены никакой общей идеей, кроме идеи сборника рассказов. Присутствуют нецензурная лексика и кислотные образы. Выгоните из дома детей, стариков со слабым сердцем и беременных женщин. Книга содержит нецензурную брань.
Рассказы
2018—2021
Денис Олейник
© Денис Олейник, 2021
ISBN 978-5-0055-6771-0
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
КАК ПИСАТЬ
Плохой стих очень легко отличить от хорошего. Первый, единственный и самый главный критерий состоит в том, что хороший стих – он хороший, а плохой – несомненно плохой. Пишутся они соответственно этому главному критерию. Чтобы написать хороший стих, нужно писать хорошо, а чтобы плохой – плохо.
Совсем другое дело с прозой. Ведь чтобы написать хорошую прозу, надо намеренно писать плохо, а чтобы написать плохую прозу – намеренно писать хорошо. Сложнее всего написать среднюю прозу, потому что никто не знает, как она выглядит. Наверное, это что-то вроде мемуаров Бузовой или кулинарной книги.
А ещё, я бы хотел поделиться основными принципами редактуры текста. Во-первых, нужно удалить из черновика все наречия и в тех же местах заменить их другими наречиями. Во-вторых, первое и последнее предложения черновика следует незамедлительно убрать. В-третьих, если не помогают пункты «во-первых» и «во-вторых», надо удалить черновик полностью и написать другой черновик, на другую тему.
Самое главное, при работе с текстом помнить о том, что твоя жизнь не имеет смысла, ты сам абсолютно конченый человек и любят тебя гораздо сильнее, чем ты этого заслуживаешь. Помни обо всей боли и разочаровании, что ты принес близким и даже неблизким людям. Помни о надеждах, неоправданных тобой. Тогда точно всё получится, даже не сомневайся, пидор.
ГАЗ
Топаю на променад. Капюшон на носу, руки в карманы куртки – холодно. Самый центр променада в Зеленоградске называется «Роза ветров». Большая площадь красивой плиткой, о которую скользишь подошвой. В середине выложена – что бы вы думали? – роза ветров.
Перед площадью автобус. Он серый и страшно дымит. Скучающий водитель изучает руль, пассажирские места пусты, кроме одного – самого заднего. Там храпит бородатый уроженец Средней Азии, закутавшись в рабочий бушлат. Выхлопаные газы образуют вокруг автобуса розу ветров, направленную во все стороны света.
Прохожу мимо, придерживая дыхание.
Навстречу идет красноглазый старик в расстегнутой куртке. На груди, прямо к тельняшке, приколоты странные ордена. Старик что-то мне кричит. Выдергиваю наушник.
« – …Я грю… Таващ испектр! Они загхрязняют атмасферу!» – и пальцем в сторону автобуса, – «Тсак и запишиде!»
Понятно. Прохожу мимо, игнорируя крик:
« – Э! Слышь мя?!»
А море сегодня дивное. Это уже восьмое море, что я вижу в Зеленоградске. Первым было черное, штормовое. Оно поглотило пляж и брызгало через перила. При более сильном ветре такое море способно скушать зазевавшегося туриста прямо с променада, вместе с дорогим фотоаппаратом и памятью о прошлой жизни.
Другое море было серое, сморщенное, как старуха за рыночным прилавком. Забрать оно никого не способно, но может испортить настроение. Было ещё пять тихих морей. Одно голубое и совершенно неподвижное, как желе. Другие чуть колышатся и лениво бросают маленькие волны. Отличаются цветом – разные оттенки бирюзового, и, на закате, розового.
Восьмое море сочилось туманом и неприязненно бурлило. Оно уже не напоминало старуху, скорее сжатую пружину, которая через пару дней выстрелит с противным звоном. Туман явился логичным придатком к загазованной площади и складывалась иллюзия, что весь этот мутный пар над водой и на горизонте – вина автобуса.
Смотрю на часы. Половина шестого. Пора возвращаться в Калининград. Быстрее будет на такси, учитывая, что дела ещё есть до конца суток. Оборачиваюсь на море, желаю ему скорейшего выздоровления, извиняюсь от имени неблагодарного человечества.
Яндекс-таксист извиняется за опоздание. На перекрестке у вокзала какой-то мудак врезался в припаркованный автобус. Пришлось объезжать. Ничего страшного, говорю. А чем это тут так пахнет?
В машине действительно пахло бытовым газом.
А это, говорит, машина в гараже стояла на ремонте, так там ребята из нескольких газовых балонов буржуйку смастерили. Сам таксист непримечателен затылком, но глаза в зеркале живые. Нашу хёндай-солярис облепляют клубы тумана. Фары выхватывают редкие знаки. Я теряюсь и засыпаю.
РИСОВАНИЕ
Карандаш выводил очередную темно-синюю линию. Миша выбрал цвет скорее бессознательно, не придавая этому большого значения. Уже в процессе он вспомнил, что Людмила Спиридоновна часто надевала темно-синий кардиган в холодное время года, изредка меняя его на темно-синий же свитер грубой вязки, с нелепыми желтыми оленями. Работа над рисунком не шибко ускорилась, когда у цвета появилась мотивация. Даром, что ярко-красные волосы Миша никак мотивировать не мог. Людмила Спиридоновна в жизни была абсолютно седой, сухонькой старушкой. Не было мотивации и у вычурных зеленых туфлей, как будто выдернутых из американских восьмидесятых.
«Кривовато выходит», – думал Миша. С ним нельзя было не согласиться. Все попытки мамы запихнуть сына в художественную школу в своё время встретили ожесточенное сопротивление, и Миша впервые об этом пожалел. Не получались простейшие вещи, вроде маленького деревца, цветочка, домика. Всё рисовалось пьяно-схематичным, неживым, как пометки гвоздем на стенах тюремной камеры. Миша начисто утратил интерес к рисованию лет с шести. Для него это входило в разряд постыдных детских увлечений, а-ля игра в больничку.
Когда Вова подарил ему комплект цветных карандашей на двенадцатый день рождения, Миша чудом удержался чтобы не выпалить: «Ну и на кой хрен мне этот беспонт? Сам рисуй свою учительницу».
Но не выпалил. Злиться на Вову не выходило. Вова был огромный – два, или три, или четыре метра ростом. Добрый, как теленок. Миша принял подарок с недоумением, но не сдержал улыбку, глядя в светлое губастое лицо Вовы. Этот гигант был похож на негра-баскетболиста, который почему-то утратил природный загар.
Миша в общих чертах знал, откуда берутся дети. Коллективный просмотр порно-журнала за гаражами возле школы развеял таинственность вокруг неказистой человеческой репродукции. Но как из этой маленькой, горластой тёти Тани появился такой мастодонт? Миша не мог понять.
«Не иначе, Танька согрешила с людоедом», – шутила тётя Нона, глядя на Вову.
«Держи. Первую учительницу нарисуешь», – шутил Вова, глядя на Мишу.
Рисовать Людмилу Спиридоновну было пыткой, да и Вова не самый близкий человек, но хотя бы такую мелочь точно заслужил. Линия, росчерк. Пара точек – пуговицы, пара точек – глаза, пара точек – звёзды над зеленой дугой поляны. Хотя бы так.
Забавно, что Вову любили все, как этажного талисмана, да и Вова всех любил, как родных. А вот тётю Таню терпеть не могли за её страшную активность, пронзительный голос подстреленной пустельги, доходящее до безумия занудство и жажду территориальной экспансии – все батареи в умывальнике были забиты её тряпками непонятного назначения.
Миша частенько видел скандалы в формате «тётя Таня vs. кто угодно». Чаще всего оппонентом была тётя Нона, как человек ещё более пробивной и беспардонный, чем тётя Таня. Однажды они даже подрались. Тётя Таня заставила все раковины кадками с рассадой и ушла на несколько часов, как ни в чем не бывало.
«Тань, может еще огурцы здесь ебанём, до кучи? А? Сморкаться, если что, на кухне будем. А чо, и там, и там сантехника. Руки можно в сливном бочке сполоснуть, правда? Зубы в унитазе почистим. Параши у нас экологические, говно своё, родное!».
«Нонка, ну не начинай, – отбивалась тётя Таня, – Я на пару минут оставила! Сама-то на кухне что устроила?! Плиту за тебя кто мыть будет? Иисус Христос?».
«На какие пару минут, дура? Полдня уже ни дыхнуть, ни пёрнуть!»
Слово за слово. Разнимали вдесятером.
А на поминки тётя Нона пришла и даже венок принесла самый красивый – овальная пластиковая хвоя с черно-золотистой широкой лентой поперёк. Тётя Таня расплакалась и крепко обняла ненавистную врагиню. Смерть – она мирит.
Впрочем, замечал Миша и другие странности. С Вовой общались все и любили его тоже все, а говорила про него только его мать. Гости участливо поддакивали, иногда вспоминали коротенькие случаи, но в основном просто уплетали вареную курицу с багровой «Изабеллой» из тетрапака. Мише показалось это несправедливым. Юрий Саныч, например, местный слесарь и пожизненный алкаш, вполне мог рассказать про то, как Вова ему помогал настраивать интернет. Молодая пара – Коля и Юля – могли бы припомнить Вовину помощь с переездом.
Вовин гроб в вертикальном положении доставал до потолка. Вова и сам почти доставал до потолка, а в гробу наконец дотянулся. Миша привык к его гигантским пропорциям, всё-таки часто сталкивались и на лестнице, и на кухне, и в умывальнике, но, заключенный в сосновый ящик, Вова казался легендарным богатырем.
Мише неожиданно вспомнился случай из раннего детства.
Они с отцом пошли в душ. Общажный душ был общий, на четыре открытые кабины. Под вечер в душ выстраивалась длинная очередь, но в тот раз им повезло. Они сразу зашли, разделись, некоторое время ждали, пока вода стечет и превратится из ледяной в чуть тёплую. В душ зашел Вова, как всегда, пригнувшись, чтобы не вмазаться в дверной проём. Маленький Миша ещё не видел таких огромных людей. Вова легко скинул потную футболку, треники и, улыбаясь, пошел в кабину. Миша увидел длинную смуглую палку между Вовиных ног, затем посмотрел вниз и увидел свои детские причиндалы. На всякий случай, Миша взглянул и на отцовский писюн, который был существенно больше Мишиного, но не шёл не в какое сравнение с Вовиным достоинством. По приходу домой, маленький распаренный Миша восторженно сообщил маме: «Мам, там у дяди тааакой большой писюн!» Отец тогда поперхнулся пивом и еще полчаса не мог откашляться.
Вспомнив тот эпизод, Миша едва удержал себя от хохота. Он крепко зажал рот ладонями, стал пунцовой помидориной и затрясся в беззвучном смехе, чем вызвал строгие взгляды скорбящих взрослых.
Через час, когда гости выпили «Изабеллу», наелись и почтили память усопшего, приехал траурный ПАЗик. Вошли четыре мужика в грязной одежде, пропахшие землёй и холодом. Миша испугался, что они уронят гроб и не смогут донести его даже до порога, но мужики оказались на удивление двужильными. Гроб спустили по лестнице и внесли в автобус. Гости частично разошлись, частично оделись и поехали с тётей Таней на кладбище.
Сам Миша остался дома и смотрел в окно, на то, как траурная кавалькада из ПАЗика и чьих-то вонючих «жигулей» скрылась за поворотом, увозя Вову навсегда.
Сам того не замечая, Миша выводил на белом листе бессмысленный рисунок. Линия, зигзаг. Две точки – луна и солнце, две точки – жизнь и смерть. Он уже бывал на кладбище, когда хоронили прабабушку. Тогда его удивило, что чем моложе покойник и чем трагичнее его гибель, тем роскошнее у него памятник. Прочерк. Круг. Линия. Две точки – молодость и старость.
Зачем покойному памятник? Тем более такой большой. Взрослые говорили – так надо, так по-христиански. Так душа законно попадает в мир иной, где её грехи и добродетели взвешиваются для дальнейшего распределения. Мишу такое объяснение не устраивало. Он решил для себя, что поминки и памятники нужны не покойнику, а его живым родственникам. Чтобы пережить утрату и смириться с мыслью «Этого человека больше нет, не существует, мы никогда его не увидим». Своеобразная галочка напротив зачеркнутого имени.
Вова сгорел в пожаре. Он работал механиком на старом танкере. Древняя проводка в трюме дала искру и подпалила пожароопасный хлам. Корабль выгорел изнутри за десять минут, а потом, когда пламя добралось до топлива, страшно рванул. Миша подумал, что по всей логике памятник Вове полагается таким же гигантским, как и сам Вова. А то и больше. Всё сошлось для этого. Миша так же подумал, что раз ритуалы нужны не мёртвым, а живым, то и его рисунок – корявый рисунок первой учительницы – это лишь способ пережить смерть, смириться с мыслью, что Вовы больше нет. Миша заплакал, сам не понимая от чего.
МАРГИНАЛИИ
1
Объявили вечную зиму. Синоптиков перестреляли нахуй.
Никто ничего не заметил.
У Новособорной опять продают пирожки с начинкой.
2.
Трамвайные полосы. Слякоть переходящая в лёд. Застывшая грязь в редких проталинах. Цветок на подоконнике – завял.
Ветер хлещет людей, напоминая о существовании воздуха.
Я видел слишком много потолков, чтобы говорить о небе. Теперь вот белый, с огромной трещиной посередине. По дому тишина, по мыслям вата, а по факту – очередной прожитый день.
Как проснуться во время ходьбы?
3.
Как же скользко по весне.
Иду в больницу – лечить жизнь. Глупо конечно: в наших клиниках не лечат жизнь. Но я верю, что мне повезет. Передо мной разверзнется регистратура.
Я скажу: «Я бы хотел вылечить жизнь»
А мне скажут: «Можем записать на 28-е»
А я бы такой: «Давайте»
И записали бы.
Впрочем, бред. Мечтать не вредно, но мечтать по голольду смертельно опасно.
Иду в больницу – лечить жизнь. Вижу улицу. Точнее – переулок. Точнее – проспект. По нему ездят машины – вверх и вниз. Чаще вниз, потому что скользко. Вижу, как уверенная в себе бабка перебегает дорогу в неположенном месте.
Ничего. Найдет и тебя твой КамАЗ, старая ты ведьма.
Но лучше всех, без сомнения, птицы.
Их нет.
4.
Я шёл вдоль трамвайных путей, стараясь не упасть. Передо мной шла старуха. Она шла очень медленно и занимала собой всю дорогу. Это была очень полная старуха. Я не мог её никак обогнать по трамвайным путям, потому что боялся подскользнуться. Нас потихоньку догонял трамвай.
Я схватил бабку, да и кинул её под колеса трамвая. Старая проститутка разлетелась, как арбуз. В воздух на много метров поднялись обрывки её кишок, мозгов и костей. Я рассмеялся и пошёл дальше, насвистывая песню «Гиганской мрази». За моей спиной вороны клевали остатки старухи и глаза охуевшего машиниста.
На самом деле я этого не сделал. Я плёлся за старухой до самого конца. Трамвай безмятежно пронёсся нахуй.
5.
Тепло и слякотно. Всё родное и мерзкое. Руки в статике, голова в светлой грусти. Где-то за окном падают люди в лужи, рявкают двигатели, а мне по кайфу.
Бывает невыносимо, а бывает кайфово. Чаще никак. На что жаловаться, если ты высокий белый мужчина-натурал, с доступом к теплой батарее и полному холодильнику? А всё-таки есть на что. Всегда есть на что. Ныть вообще моя порода. Мне тут сказали, что ныть плохо. Стараюсь не дослушивать такие мысли до конца.
Видел старуху в смешном пуховике.
Видел птицу, черную от неба.
Видел автомобиль с Оксимироном во всю улицу.
Мир пробуждается потихоньку, если на него надавить глазом. Небось и снега скоро не станет, со льдом этим ебучим.
Шторы чаще пропускают солнечный свет.
Стало теплее.
Рад.
6.
Ханты особенно почитают ворону. Она одной из первых прилетает с юга – где-то в апреле, их крики разносятся по тайге и как бы символизируют пробуждение природы. Воронья символика связана с женщинами и детьми, с деторождением и изобилием.
Вот воронья песенка, записанная на Северной Сосьве в конце 40-х гг. прошлого века:
«Маленькие девочки, да маленькие мальчики
пусть появятся на свет
когда я прилечу.
Пусть играют и поют,
пусть я крылышки свои
в красном солнце опалю
в темных водах потушу.
Над верхушками взлечу
тонкотелых сосен»
Под Салымом есть озеро Кулунгтотытор. С хантыйского: «Озеро рыгающего ворона». Я так и не узнал причину такого названия. Возможно есть легенда о том, как некий мифический ворон объелся гнилых подлещиков, выброшенных на берег мутными озерными водами. Не знаю. Бог с ним, во всяком случае.
А в небе над городом я всё ещё не увидел ни одной вороны. Наверное их всех тошнит. Либо ветром сносит в сторону.
7.
Из мертвого цветка вывалилась букашка. Она упала неудачно, брюхом кверху. Кончиком ручки я помог ей обрести опору. Букашка подумала и медленно выползла на оконное стекло.
В этот момент с неба пошел снег – густой и зловещий. Он засыпал новорожденные проталины.
Букашка заползла обратно в мёртвый цветок.
8.
Посреди песчаной отмели сидят люди, спина к спине, крепко связанные друг с другом. Они одеты в лохмотья.
Вокруг ходит человек в пиджаке. Он очень ухоженный, как будто лакированный, блестит на беспощадном солнце и улыбается.
Когда ему надоедает улыбаться, он начинает смачно харкать людям в головы. Треск соплей в его глянцевой голове разносится по всей отмели. В небо поднимаются напуганные чайки.
Когда человеку в пиджаке надоедает плеваться, он берёт канистру с горючим, обливает безмолвных людей – обливает тщательно, не обделяя никого. Он чиркает спичкой и кидает её в связанных.
В небо ударяется яркое пламя, но люди быстро догорают. Человек в костюме смотрит на пожар и зевает.
Солнце тянется к закату. Чайки верещат как проклятые.
9.
За прилавком Старуха.
– Здравствуйте, а можно, пожалуйста, три бутылки абаканского?
– Паспорт
– Вот.
Старуха подошла к холодильнику и принесла мне пиво. Я рассчитался.
– А чего мятая такая? – говорит Старуха, презрительно рассматривая пожухлую купюру.
– В кармане долго лежала, – говорю я.
«Додик» – подумала она.
– Простите, что вы сказали?
– Ничего. Иди давай…
Я пожал плечами и вышел на крыльцо. Тут я внезапно понял, что уже видел эту старушку. Но где?
Вернулся обратно:
– Извините, Старуха, а мы с вами нигде раньше не встречались?
Я ожидал хамскую реплику в ответ, но Старуха серьёзно задумалась.
«А и вправду знакомая рожа»
– Вот, вот и вы мне знакомы очень, – сказал я. Она нахмурилась.
– Ну во первых, милок, я отсылка к Хармсу… – сказала она.
– Это ясно, как день, – ответил я, – А что во вторых?
– А во вторых, иди ка ты отсюда, пока я тебе глаза не выдавила, индюк! У меня из-за тебя давление падает!
Действительно, Старуха как-то побледнела. Я решил не упускать случая и продолжил наседать:
– Я не уйду пока не пойму где раньше видел вас.
– А хуху не хохо? – язвительно ответила Старуха.
И тут я вспомнил. Эту Старуху я встречал однажды у трамвайных путей. Она не пускала меня вперёд, занимая всю ширину узкой и скользкой тропы, и я плелся за ней несколько минут.
– Вспомнил…
– Ну что ты вспомнил-то, окаяный?
– Ты всю дорогу мне тогда загородила, старая перечница!
Старуха задумалась.
«И правда… Было дело»
Вдруг, в приоткрытую дверь, вместе с мартовским сквозняком влетела маленькая птичка. Мы забыли про наш странный разговор и стояли, ожидая её дальнейших действий. Птичка совершила несколько кругов по магазину и приземлилась на верхний стеллаж с дорогим алкоголем.
Конец ознакомительного фрагмента. Получить полную версию книги.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=66791373) на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Если текст книги отсутствует, перейдите по ссылке
Возможные причины отсутствия книги:
1. Книга снята с продаж по просьбе правообладателя
2. Книга ещё не поступила в продажу и пока недоступна для чтения